Эдуард лимонов: это я

Содержание:

Бритые девочки
Пригласил Дудь Эдуарда Лимонова на интервью Эти журналисты коварные подонки
Крис
Другие и Раймон
«Да, смерть!»
Жанры
Последующие отношения
Популярные анекдоты
Отель «Винслоу» и его обитатели
Кэрол
Я – басбой
Честный стесняшка

Бритые девочки

«Так вы сосали бездомному негру или нет?» — с хамским простодушием спрашивал Юрий Дудь. Лимонов ответил, что за такие вопросы надо бить морду, но он делать этого не будет. А сцена, где герой, шокированный изменой любимой, предается соитию с афроамериканцем, по его словам — литературный вымысел.

На другой вопрос — «А были вообще в вашей жизни гомосексуальные контакты?» — писатель ответил: «Не ваше собачье дело!»

В таких наклонностях его обвиняла и юная любовница Настя Лысогор. Когда они стали жить вместе, Лимонову было 55, ей — всего 16.

— В постели Лимонов был совершенно никакой. Просто ноль. Сущий кошмар. Видимо, ему было мало, чтобы девочка выглядела как мальчик. Даже в этом варианте у него, прости господи, не стоял. Ему, наверное, только мальчики и были нужны, — откровенничала Настя.

По утверждению Лысогор, неслучайно всех женщин того периода, которые его окружали, он заставлял бриться под мальчика, включая последнюю жену — актрису Екатерину Волкову.

Тем удивительней, что в заключении, где людей с подобным бэкграундом, мягко говоря, не любят, Лимонов чувствовал себя прекрасно.

— В тюрьме я вдруг увидел свою Россию, — говорил он. — Чувствовал себя среди них как рыба в воде — умным, ловким, знающим вещи, которые им интересно слушать. Мне эти люди дико нравились, даже сволота последняя.

И он им нравился тоже. «Может, Лимонов гомосек, но мужик правильный» — прочитал я в 2012 году на форуме бывших зэков и сокамерников.

Хрупкая актриса родила от Лимонова двоих — Богдана и Александру. Фото Натальи Нечаевой/«Комсомольская правда»

Пригласил Дудь Эдуарда Лимонова на интервью Эти журналисты коварные подонки

Пригласил Дудь Эдуарда Лимонова на интервью.»Эти журналисты — коварные подонки, — думает Лимонов. — Наверняка будут провокационные вопросы задавать про то,…
Демократы считают, что протесты в США организовала Россия, поскольку троюродная племянница жены полицейского, задушившего негра, в школе писала сочинение п…
В глухой тайге разбился самолет. Из всех пассажиров в живых остались только русский, негр, японец и англичанин. Решили как-то выбираться. Тут глядь, а за н…
— Как отыскать негра в темноте? — Надо его рассмешить….
Вовочка посмотрел по ТВ интервью Джейн Псаки и понял, как нужно отвечать на вопросы преподавателей на экзамене, когда ничего не знаешь….
Едет хохол в электричке, салом закусывает. Напротив сидит голодный негр-студент. Смотрит на сало и облизывается.Хохол, наконец, его заметил. Посмотрел на…
Чапаева с Петькой направили в Африку для культурной помощи
слаборазвитым странам. Вскоре приезжает комиссия ЦК проверять их
работу. Они видят Чапаева, ск…
Чапаева с Петькой направили в Африку для культурной помощи слаборазвитым странам. Вскоре приезжает комиссия ЦК проверять их работу. Они видят Чапаева, скач…
Чапаева с Петькой направили в Африку для культурной помощи слаборазвитым
странам. Вскоре приезжает комиссия ЦК проверять их работу. Они видят Чапаева,
…
Негра, укравшего банкомат, не пустили с ним в автобус.Какие ещё нужны доказательства расизма в Америке?…

Лимонов, эдуард вениаминович

Крис

Эдуард стрельцов

Я говорю, что в поисках спасения я хватался за все. Возобновил я и свою журналистскую деятельность, вернее, пытался восстановить. Мой ближайший приятель Александр, Алька, тоже пришибленный изменой своей жены и полной своей ничтожностью в этом мире, жил в это время на 45-й улице между 8-ой и 9-ой авеню в апартмент-студии, в хорошем доме, расположенном по соседству с бардаками и притонами. Он, очкастый интеллигент, осторожный еврейский юноша, вначале побаивался своего района, но потом привык и стал чувствовать в нем себя как дома.

Мы часто собирались у него, пытаясь найти пути к публикации своих статей – идущих вразрез с политикой правящих кругов Америки – в американских газетах, а вот в каких именно, мы не знали – «Нью Йорк Таймз» нас отказывалась замечать, мы туда ходили еще осенью, когда я работал в «Русском Деле» корректором, как и Алька. Мы сидели тогда друг против друга и быстро нашли общий язык. Мы носили в «Нью Йорк Таймз» наше «Открытое письмо академику Сахарову» – «Нью Йорк Таймз» нас в гробу видела, они нас и ответом не удостоили. Между тем письмо было куда как не глупое и первый русский трезвый голос с Запада. Интервью с нами и пересказ этого письма был все-таки напечатан, но не в Америке, а в Англии, в лондонской «Таймз». В письме мы говорили об идеализации Западного мира русскими людьми, писали, что в действительности в нем полно проблем и противоречий, ничуть не менее острых, чем проблемы в СССР. Короче говоря, письмо призывало к тому, чтобы прекратить подстрекать советскую интеллигенцию, ни хуя не знающую об этом мире, к эмиграции, и тем губить ее. Потому-то «Нью Йорк Таймз» его и не напечатала. А может, они посчитали, что мы не компетентны, или не отреагировали на неизвестные имена.

Факт остается фактом, мы так же, как и в России, не могли в Америке печатать свои статьи, то есть, высказывать свои взгляды. Здесь нам было запрещено другое – критически писать о Западном мире.

Вот мы собирались с Алькой на 45-й улице, в доме 330, и решали, как быть. Человек слаб, часто это сопровождалось пивом и водкой. Но если пиджачник государственный деятель побоится сказать, что он сформулировал то или иное решение государственное в промежутке между двумя стаканами водки или виски, или сидя в туалете, меня эта якобы неуместность, несвоевременность проявлений человеческого таланта и гения всегда восхищала. И скрывать я этого не собираюсь. Скрывать – значит искривлять и способствовать искривлению человеческой природы.

Где-то сказано, что Роденовский «Мыслитель» насквозь лжив. Я согласен. Мысль это не высокое чело и напряжение лицевых мышц, это скорее вялое опадание всех лицевых складок, отекание лица вниз, расслабленность и бессмыслица должны на нем в действительности отражаться. Тот кто наблюдателен, мог не раз заметить это на себе. Так что Роден мудак. Мудаков в искусстве много, как и в других областях. Если бы он подписал свою скульптуру «Мысль», все было бы верно – внутри человека мысль напряжена, но именно поэтому внешнее в пренебрежении в этот момент. Человек, умеющий думать, похож в период протекания мыслительного процесса на амебу бесформенную. И точно так же вдохновенный поэт с горящим взором, когда я наблюдал за собой, оказывался с почти стертым лицом и тусклыми глазами, насколько я мог не меняя лица показать его зеркалу.

Другие и Раймон

Таран, эдуард анатольевич

Я, вообще-то говоря, очень быстро выкарабкался из моей истории. Правда, я и сейчас еще не совсем выкарабкался, но все равно темп поразительный. Мне известно о других таких трагедиях, и люди поднимались не скоро, если вообще поднимались. Еще в марте у меня были первые попытки сближения с мужчинами, а в апреле я уже имел первого любовника.

Ну так вот, в марте, Кирилл, молодой аристократ из Ленинграда, как-то сказал мне, что у него есть знакомый мужик лет пятидесяти с лишним, и что он педераст.

Почему-то я это запомнил. – Кирюша, – стал просить я его, – бабы вызывают у меня отвращение, моя жена сделала для меня невозможным общение с женщинами, я не могу с ними иметь дело, их всегда нужно обслуживать, раздевать, ебать, они от природы попрошайки и иждивенцы во всем – от интимных отношений – до нормальной экономической совместной жизни в обществе. Я не могу больше жить с ними, а главное, я не могу их обслуживать – первому проявлять инициативу, делать движения, мне нужно сейчас чтоб меня самого обслуживали, ласкали, целовали, хотели меня, а не чтоб я хотел и заискивал – все это я могу найти только у мужчин. Мне хуй дашь мои тридцать лет, я стройненький, у меня безупречная, даже не мужская, а мальчишеская фигурка, познакомь меня с этим мужиком, а, Кирилл, век не забуду!

– Ты чего, серьезно, Лимонов? – сказал Кирилл.

– А что, я шучу? – ответил я. – Посмотри на меня, я одинок, я на самом дне этого общества сейчас, да какой на дне, просто вне общества, вне людей. Сексуально я совсем сошел с ума, женщины меня не возбуждают, хуй мой изнемог от непонимания, он болтается, потому что не знает, чего ему хотеть, а хозяин его болен. Если так дальше пойдет, я превращусь в импотента. Мне нужен друг, в себе я не сомневаюсь, я всегда нравился мужчинам, всегда, лет с 13-ти я им нравился. Мне нужен заботливый друг, который бы помог мне вернуться в мир, человек, который любил бы меня. Я устал, обо мне никто давно не беспокоился, я хочу внимания, и чтоб меня любили, со мной возились. Познакомь, а остальное я беру на себя, уж я ему точно понравлюсь.

«Да, смерть!»

Такая кричалка была у его партии, запрещенной в России.

— На меня самого были неоднократные покушения, — утверждал писатель. — Первое — в 1996 году, 18 сентября; на меня напали, когда я шел один из нашего офиса. Ударили сзади и стали бить ногами. Наверное, могли бы и убить, но тогда я отделался только травмами глазных яблок.

Только в 2017-м покушений было два — Лимонову повредили электронику в автомобиле и подрезали покрышку. Второй раз пытались спровоцировать аварию с самосвалом.

— Не думаю, что в этом замешаны спецслужбы, — размышлял неистовый Эдик. — У меня множество врагов, например на Украине. Думаю, что если бы я оказался в этой стране, то сразу же был бы убит. Персоной нон грата меня назвали недавно в Азербайджане. Также у меня есть недоброжелатели в Сербии и на территории Хорватии.

Когда Владимир Познер назвал его фашистом, Эдуард парировал: «Толстый жирный стукач!» Но потом пришел к нему в студию на интервью, которое, правда, в эфир так и не вышло.

— Вот говорят: «фашист, фашист» — в частности, за то, что я раскритиковал миграционную политику, — недоумевал наш герой. — Да как меня можно назвать фашистом после моего романа «Это я — Эдичка»?!

И все сразу поняли, КАКОЕ место из романа имел в виду скандальный литератор.

Эдичка очень любил женщин. Фото Анатолия Мелихова

Жанры

Альтернативная история, попаданцы (937)
Без рубрики (20)
Биографии и мемуары (90)
Боевая фантастика (851)
Боевик (66)
Боевое фэнтези (110)
Воспитание детей (14)
Героическая фантастика (129)
Героическое фэнтези (90)
Городское фэнтези (115)
Деловая литература (13)
Детективная фантастика (57)
Детективное фэнтези (25)
Детективы (132)
Детская литература (10)
Детская проза (10)
Документальная литература (21)
Драматургия (31)
Зарубежная деловая литература (53)
Зарубежная классика (38)
Зарубежная классическая проза (18)
Зарубежная образовательная литература (12)
Зарубежная прикладная литература (26)
Зарубежная психология (54)
Зарубежная публицистика (14)
Зарубежная фантастика (56)
Зарубежные детективы (118)
Зарубежные любовные романы (71)
Здоровое и правильное питание (14)
Здоровье (35)
Иронические детективы (57)
Иронический детектив, дамский детективный роман (105)
Историческая литература (25)
Историческая проза (50)
Историческая фантастика (46)
Исторические детективы (27)
Исторические любовные романы (44)
Исторические приключения (32)
Исторический детектив (64)
История (55)
Карьера, кадры (14)
Киберпанк (34)
Классическая проза (102)
Классический детектив (32)
Книги про волшебников (36)
Контркультура (19)
Короткие любовные романы (17)
Космическая фантастика (147)
Криминальный детектив (14)
Крутой детектив (17)
Легкая проза (23)
Литература 20 века (17)
ЛитРПГ (110)
Личная эффективность (29)
Любовное фэнтези (171)
Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы (295)
Мистика (11)
Морские приключения (10)
Научная фантастика (165)
Научно-популярная литература (21)
Остросюжетные любовные романы (67)
Полицейские детективы (13)
Полицейский детектив (62)
Попаданцы (93)
Постапокалипсис (25)
Поэзия (10)
Приключения (13)
Приключения для детей и подростков (11)
Проза о войне (22)
Психология и психотерапия (53)
Публицистика (23)
Русская классическая проза (66)
Самиздат, сетевая литература (81)
Саморазвитие / личностный рост (15)
Самосовершенствование (17)
Семейные отношения, секс (16)
Сказки народов мира (19)
Советская классическая проза (26)
Современная зарубежная литература (127)
Современная русская и зарубежная проза (308)
Современная русская литература (85)
Современные детективы (82)
Современные любовные романы (165)
Социальная фантастика (46)
Социально-психологическая фантастика (35)
Триллер (77)
Триллеры (93)
Ужасы (58)
Фантастика (17)
Фантастика для детей (23)
Фэнтези (667)
Шпионский детектив (13)
Эзотерика, эзотерическая литература (12)
Эротическая литература (37)
Юмористическая проза (25)
Юмористическая фантастика (97)

Последующие отношения

Эдуард Лимонов очень любил женщин. Это становиться ясным если посчитать его количество браков. Неудача в третьем браке не заставила его задуматься и остановиться. Следующие отношения он завязал с девушкой Елизаветой Блезе, которая была моложе его на 30 лет. Они вместе трудились над созданием газеты «Лимонка».

Талантливая, красивая и сексуальная, так он отзывался о своей Лизе. Они даже ждали пополнения в семье, но произошла трагедия, случился выкидыш. После этого отношения как-то стали охладевать и после трех лет романа пара разошлась.

Далее было еще интереснее. Лимонов увлекся совсем молоденькой девушкой. Насте Лысогор на момент знакомства было всего 16 лет, а Эдуарду уже исполнилось 55. Познакомились они на вручении партийных билетов. Настя записалась в партию Лимонова, а он лично выручил ей билет. Вот таким было начало их 7-летних отношений.

Вместе с Эдуардом Настя прошла много испытаний, они много месяцев скрывались от властей на съемных квартирах. За Лимоновым девушка уехала жить в Красноярск. Когда не него открыли уголовное дело она присутствовала на каждом заседании суда и два года ездила на свидание к заключенному. Но после выхода Лимонова из тюрьмы он оставил Настю и увлекся другой девушкой.

Последней возлюбленной активиста стала Екатерина Волкова. Они познакомились на выставке живописи и влюбились друг в друга с первого взгляда. Девушку не остановило то, что на момент знакомства она была замужем и воспитывала дочь. Ради новой любви она бросила все.

Она готова была рожать Лимонову детей, что она и сделала. Сначала она родила сына, которого назвали Богданом, а через год дочь Александру. Но рождение детей не смогло удержать Эдуарда. Он даже не пытался стать хорошим отцом. Дети его ужасно раздражали и он, не дождавшись рождения второго ребенка, развелся с Екатериной.

Для многих личность Эдуарда Лимонова остается загадкой. Он предпочитает оставаться свободным от каких-либо отношений или боится брать на себя ответственность. Но жизнь не стоит на месте. Что он увидит, когда закончатся громкие лозунги и наступит старость?

Отель «Винслоу» и его обитатели

Проходя между часом дня и тремя по Мэдисон-авеню, там где ее пересекает 55-я улица, не поленитесь, задерните голову и взгляните вверх – на немытые окна черного здания отеля «Винслоу». Там, на последнем, 16-ом этаже, на среднем, одном из трех балконов гостиницы сижу полуголый я. Обычно я ем щи и одновременно меня обжигает солнце, до которого я большой охотник. Щи с кислой капустой моя обычная пища, я ем их кастрюлю за кастрюлей, изо дня в день, и кроме щей почти ничего не ем. Ложка, которой я ем щи – деревянная и привезена из России. Она разукрашена золотыми, алыми и черными цветами.

Окружающие оффисы своими дымчатыми стеклами-стенами – тысячью глаз клерков, секретарш и менеджеров глазеют на меня. Почти, а иногда вовсе голый человек, едящий щи из кастрюли. Они, впрочем, не знают, что это щи. Видят, что раз в два дня человек готовит тут же на балконе в огромной кастрюле, на электрической плитке что-то варварское, испускающее дым. Когда-то я жрал еще курицу, но потом жрать курицу перестал. Преимущества щей такие, их пять: 1. Стоят очень дешево, два-три доллара обходится кастрюля, а кастрюли хватает на два дня! 2. Не скисают вне холодильника даже в большую жару. 3. Готовятся быстро – всего полтора часа. 4. Можно и нужно жрать их холодными. 5. Нет лучше пищи для лета, потому как кислые.

Я, задыхаясь, жру голый на балконе. Я не стесняюсь этих неизвестных мне людей в оффисах и их глаз. Иногда я еще вешаю на гвоздь, вбитый в раму окна, маленький зеленый батарейный транзистор, подаренный мне Алешкой Славковым – поэтом, собирающимся стать иезуитом. Увеселяю принятие пищи музыкой. Предпочитаю испанскую станцию. Я не стеснительный. Я часто вожусь с голой жопой и бледным на фоне всего остального тела членом в своей неглубокой комнатке, и мне плевать, видят они меня или не видят, клерки, секретарши и менеджеры. Скорее я хотел бы, чтобы видели. Они, наверное, ко мне уже привыкли и, может быть, скучают в те дни, когда я не выползаю на свой балкон. Я думаю, они называют меня – «этот крейзи напротив».

Комнатка моя имеет 4 шага в длину и 3 в ширину. На стенах, прикрывая пятна, оставшиеся от прежних жильцов, висят: большой портрет Мао Цзэ Дуна – предмет ужаса для всех людей, которые заходят ко мне; портрет Патриции Херст; моя собственная фотография на фоне икон и кирпичной стены, а я с толстым томом – может быть словарь или библия – в руках, и в пиджаке из 114 кусочков, который сшил сам – Лимонов, монстр из прошлого; портрет Андре Бретона, основателя сюрреалистической школы, который я вожу с собой уже много лет, и которого Андре Бретона обычно никто их приходящих ко мне не знает; призыв защищать гражданские права педерастов; еще какие-то призывы, в том числе плакат, призывающий голосовать за Рабочей партии кандидатов; картины моего друга художника Хачатуряна; множество мелких бумажек. В изголовье кровати у меня плакат – «За Вашу и Нашу свободу», оставшийся от демонстрации у здания «Нью Йорк Таймз». Дополняют декоративное убранство стен две полки с книгами. В основном – поэзия.

Я думаю, вам уже ясно, что я за тип, хотя я и забыл представиться. Я начал трепаться, но не объявил вам, кто я такой, я забыл, заговорился, обрадовался возможности, наконец, обрушить на вас свой голос, а кому он принадлежит – не объявил. Простите, виноват, сейчас все исправим.

Кэрол

Я познакомился с ней в мае, в Квинсе, вечером. У нас много общего – у меня отец коммунист, у нее родители фермеры-протестанты. И она для своих родителей «анфан-террибль», и я тоже для своих блудный сын и «анфан-террибль».

Она была ученицей одного из моих знакомых, он давал уроки русского языка, и Кэрол была его ученицей. Как-то он сказал мне: «У меня новая ученица – левая, она из „Рабочей партии“. Я сказал: „Познакомьте меня, дорогой, пожалуйста“. Мы с ним на Вы.

Я давно хотел познакомиться с кем-то из левых партий, приблизительно рассчитывая на будущее, я понимал, что мне без левых не обойтись, рано или поздно я к ним приду. Ведь я не подходил к этому миру. Куда же мне было идти? До знакомства с Кэрол у меня был опыт – я ходил во Фри Спэйс центр на Лафайет стрит, где в полуразвалившемся домишке должна была состояться лекция об анархизме. Это было едва ли не в марте. Я пришел туда, прочитав объявление в Вилледж Войс, и поднялся на второй этаж – везде висели плакаты и листовки. Плакаты и листовки лежали кипами – они были самого различного размера – от карманного до газетного.

В комнате – убранство, внешний вид которого напоминал ревком где-то в русской провинции во время гражданской войны – такие же жестяные кружки, сигаретный пепел и грязь, облупленые стены, кричащие со стен воззвания – было три человека. Обратившись к ним, я спросил, здесь ли будет лекция об анархизме, сказал, что я русский и хотел бы послушать лекцию, это интересно мне. Мне ответили, что да, лекция состоится в этой комнате, и спросили о чем-то в свою очередь. Когда я не понял вопроса, спрашивающий меня мужчина переспросил по-русски. Он оказался русским, уехал из России в двадцатые годы, и он-то и был объявленным в газете лектором, который должен был читать лекцию.

Вскоре он и начал. Пришел еще только один человек. Меня умилило количество и состав слушателей. Пять человек, двое из которых – русские. Действие происходит на Лафайет стрит в Нью-Йорке. Как видно, американцев мало интересовал анархизм.

Я – басбой

Первые дни марта застали меня работающим в ресторане «Олд Бургунди», находился он – и посейчас находится в здании отеля «Хилтон». До отеля «Хилтон» из «Винслоу» идти всего-ничего, два квартала на Вест и одну улицу вниз.

Очутился я в «Хилтоне» по протекции крымского татарина Гайдара, который работал в Хилтоне носильщиком десять лет, был там свой человек, иначе меня еще и не взяли бы. Каюсь, совершил преступление, в «Хилтон» пошел через несколько дней после того, как получил Вэлфэр. Хотел попробовать и выбрать впоследствии. Когда-то в глубокой юности я учился в специальной школе для официантов, но учился кратковременно, сколько-нибудь приличного официантского образования у меня не было, пошел я в свое время в официанты случайно.

Никогда я не думал, что нужда и случай заставят меня вновь обратиться к этой профессии. Впрочем, в «Олд Бургунди», большом красном зале с двумя балконами и без окон, совершенно без окон, как я позже обнаружил, я работал басбоем. Молодая армянка из персонал-оффиса «Хилтона», оформлявшая меня на работу, сказала, что если бы я хоть посредственно знал язык, меня бы взяли официантом, а не басбоем. На своем незнании языка я терял деньги.

В «Хилтоне» нашем было две тысячи обслуживающего персонала. Огромный отель работал как гигантский конвейер, не останавливаясь ни на минуту. В таком же темпе работал и наш ресторан. В семь часов утра появлялись уже первые посетители – в основном, это были подтянутые седые мужчины среднего возраста, приехавшие из провинции на какой-нибудь профессиональный конгресс. Они спешили съесть свой брекфест и обратиться к делам. Помню, что время от времени нам всем нацепляли на лацкан форменных красных курток бумажный жетон с надписью вроде следующей: «Добро пожаловать, дорогие участники конгресса пульпы и пейпера! Персонал отеля „Хилтон“ приветствует вас и приглашает на традиционный кусочек красного яблока. Мое имя – Эдвард.»

Если это не был конгресс пульпы и пейпера, то это был еще какой-нибудь столь же славный конгресс. Джентльменам из провинции оплачивали пребывание в отеле, все они имели стереотипные кусочки картона, в которых официант проставлял им сумму съеденного и выпитого.

Честный стесняшка

Елена Щапова, прототип возлюбленной Эдички из культового романа, здравствует до сих пор и зовется графиней де Карли. Говорят, что ее муж-аристократ помер от сердечного приступа, узнав про Леночкину измену. Лимонов писал так:

«Я любил ее — бледное, тощее, малогрудое создание. <…> Она сволочь, стерва, эгоистка, гадина, животное, но я любил ее, и любовь эта была выше моего сознания. Она унижала меня во всем, и мою плоть унижала, убила, искалечила ум, нервы — все, на чем я держался в этом мире, но я люблю ее в этих оттопыренных на попке трусиках, бледную, с лягушачьими ляжками, ляжечками…»

Щапова же вспоминала молодого Лимонова совсем другим:

— Никаких задатков революционера, диссидента в нем не было. Он прелестный, очаровательный молодой поэт, очень стеснительный. Именно это меня, наверное, и подкупило. Именно его честность, простота и его такое духовное спокойствие.

Тот советский юный Лимонов-романтик умер давным-давно, а Лимонов-бунтарь не планировал доживать до пенсии.

— Он от пули хотел умереть — не хотел стариться, — утверждал на похоронах его друг, адвокат Сергей Беляк.

Но судьба распорядилась иначе. За два года до смерти писателя начал пожирать рак горла. Лимонов скрывал это, но иногда признавался знакомым: «Врач уехал, таблетки некому выписать. Ужасно болит рот…» При этом работал активно, за пару дней до смерти подписав контракт на очередную книгу.

«Последний урок его жизни состоит в том, что и умер он в тот момент, когда все вокруг рушится, когда все привычные и удобные связи и правила теряют силу, когда день за днем исчезает все то, что он считал мусорной ерундой, — написал публицист Дмитрий Ольшанский. — Теперь весь мир живет так, как хотел и умел жить Лимонов. Он победил. А мы проиграли».